Форум » Обо всем » "Не родись красивой" » Ответить
"Не родись красивой"
Vicky: вот последняя новость с сайта "Амедиа" http://www.amedia.ru/nrk/rubric/47.html/1.html
an_ka: Vicky Ага, на сценарий ушло около 3 тонн!!! бумаги
Inka: *** Включившаяся с утра пораньше за окном сигнализация разбудила Романа Малиновского. Он тихо проматерился – и застыл, чувствуя, как заворочался Андрей. Воспоминания о прошедшей ночи моментально развеяли остатки сладкой дремы. Осторожно выпутавшись из цепких объятий, Рома по-турецки уселся на кровати и начал рассматривать Жданова. Да, кажется, он немного перестарался вчера – темно-бордовые синяки на шее, груди, предплечьях, искусанный в порыве страсти рот…. Хотя, судя по саднящим губам и ноющему телу, Андрей в долгу не остался. Жданов что-то пробормотал и перевернулся. Малиновский улыбнулся. Это было чертовски мило. Поправив сползшее покрывало, Рома встал и на цыпочках прокрался на кухню. Заварил крепкий кофе, прикурил сигарету. Вчерашняя ночь была сказкой. И если бы не следы их любви по всей коже, он мог бы подумать, что это был сон. Пьянящая, одурманивающая фантазия. Вот только… А если Андрей вчера не отдавал себе отчета в своих действиях? Насколько Рома помнил, Жданов принял немалую дозу алкоголя. Такой ход дела полностью переворачивал смысл случившегося. Представив удивление, а потом ярость Андрея, проснувшегося в постели с ним, Ромой, Малиновский недовольно нахмурился. В этой ситуации Рома выглядел классический гадом. Воспользовался бессознательным состоянием Жданова и переспал с ним. Но те слова, что говорил Андрей и за которые Рома его ударил… Ведь не могли же они ему причудиться? Настроение стремительно ухудшалось. Надо было решать, как быть дальше. Поставив чашку в раковину, Рома вернулся в спальню и, стараясь не разбудить Андрея, вынул из шкафа джинсы с футболкой. «Андрей поймет. Ему тоже надо подумать. А чуть позже мы созвонимся и…будь что будет, в общем». – размышлял Рома, спускаясь по лестнице. О предстоящей свадьбе Малиновский даже и не вспомнил. *** Меня будит тоскливый писк телефона, извещающего, что аккумулятору пришел конец. Господи, мог бы и беззвучно отключиться! Потягиваюсь – и замираю. Медленно открываю глаза. Его нет. Рома ушел. О том, что он может быть в ванной или готовить завтрак, я даже не думаю. Я знаю, что его нет в квартире. Чувство дикого одиночества врывается в мою душу. Так вот все как… Не спеша, словно ожидая, что он вот-вот придет, натягиваю брюки, застегиваю пуговицы. Тело отзывается саднящей болью, боль – четкими воспоминаниями. Как он целовал меня. Что говорил. Где касался. Черт, Малиновский, что ты наделал?! Если ты не хотел наших отношений, то какого, спрашивается, хрена ты провел эту ночь со мной? Только лишь от жалости? Или решил, что нет лучшего способа сохранить нашу дружбу после того, что я сказал? Ты ошибся. Открываю холодную воду, выдавливая из тюбика зубную пасту. Да, а ты неплохо постарался. Поднимаю ворот рубашки, но предательский синяк все равно выглядывает из-под белой ткани. На запястье следы твоих губ. И кровь – это я прокусил кожу, когда ты...когда мы… Меня накрывает волной сладкой нежности при одной только мысли о нашей ночи. Это было жестоко с твоей стороны, Рома. Вешаю полотенце, иду на кухню. В пепельнице одиноко лежит затушенный окурок, рядом – неоткрытая пачка. Сдираю полиэтилен, достаю фольгу. Тело действует словно на автомате. Рука почти не дрожит, наливая кофе. Что же теперь делать? – сжимаю виски. Голова гудит, а мыслей – ноль. Делать, в принципе, нечего. Надо поехать домой, отоспаться. Привести себя в порядок. И послезавтра идти на свадьбу. Улыбаться, словно ничего не произошло. Радоваться со всеми за прекрасную пару. А потом можно слиться в единое целое с одним из самых дальних (и самых темных) углов помещения, взяв с собой бутылку коньяка, и сидеть там, дожидаясь конца праздника. Хороший план. Усмехаюсь, мою чашку. Чуть помедлив, возвращаюсь в спальню и застилаю постель. Вот теперь точно все. *** - Нервничаешь? – первым делом спрашиваю я, наблюдая за тем, как Малиновский поправляет перед зеркалом галстук. - Нет, - криво усмехается он, в последний раз одергивая лацкан дорогого пиджака. К нам подходит Изотова. Надо признать, Милко превзошел сам себя, сшив ей великолепное свадебное платье. Интересно, удастся ли уговорить Леру, чтобы она разрешила включить этот эксклюзив в нашу будущую коллекцию? - Здравствуй, - она кивает мне в ответ, нежно обнимает и целует Рому. Малина с шипением отстраняется, но она успевает заметить, как он быстро слизывает кровь. Естественно, Лера тут же устраивает допрос с пристрастием, а я в это время не могу оторвать глаз от его губ. Припухших. Цвета спелой вишни. Губ, которые мучили меня то ли полушепотом, то ли лаской. Губ, которые сводили меня с ума своими прикосновениями. Губ, которые я жадно кусал, делая наши поцелуи нечеловечески дикими, яростными, порой даже жесткими, чтобы плавилась кожа, а разум моментально отказывался работать. Под каким-то предлогом отхожу к его родителям, пока Изотова не начала подозрительно ко мне присматриваться. Я старательно замаскировал темно-багровые следы на моей шее, но лицо все равно предательски компрометирует меня. По крайней мере, Кира приревновала. Наконец, церемония начинается. Я, честно говоря, уже устал, а тут еще эта надоедливая модель – подружка невесты – активно пытается найти со мной общий язык и познакомиться поближе. Тот факт, что моя ладонь находится на Кириной талии (и даже чуть ниже) ее явно не смущает. Регистратор Загса, пухленькая миловидная женщина лет тридцати, вещает нам бодрым голосом о том, что мы все здесь собрались по торжественному случаю, а я искоса посматриваю на Малиновского. Он бледен, но старается казаться спокойным и уверенным. Что ж ты делаешь, Ром? Зачем ты женишься? Этот брак тебе не нужен, но ты с маниакальным стремлением самоубийцы загоняешь себя в ловушку. Радостный голос Изотовой возвращает меня к реальности. Женщина с тошнотворно сладкой учтивостью обращается к жениху. - А Вы, Малиновский Роман Дмитриевич, согласны взять в жены…, - Рома впивается пальцами в ладонь. - …Быть с ней в радости и горе… - Его тяжелый вздох, кажется, услышал каждый в этом зале. Разве нет? - …пока смерть не разлучит вас? Повисла звенящая тишина. Лера, выпалившая свое «да» раньше, чем регистратор закончила свою речь, удивленно поворачивается к Роме. Тот молча прячет глаза под русой челкой, хмурится, затем выдает ослепительный оскал (назвать ЭТО улыбкой язык не повернется даже под дулом пистолета) во все тридцать три зуба. - Конечно, - с этими словами он бросает на меня очередной странный взгляд, берет ее за руку и с фальшивой нежностью трется носом об ее щеку. - И если ни у кого нет возражений… Я слышу тихое «Ай! Ром, мне же больно!» - видимо, Малиновский с силой стиснул ее пальцы. Если никто не возражает. Я возражаю. Ему не нужна это свадьба. Ему не нужна Изотова со всей этой мишурой. Его трясет, будто вместо кольца он сейчас петлю на шею наденет. Больно, да? Ты даже не представляешь, Лерочка, как больно ему в эти минуты. Не догадываешься о том, какие мысли бродят в этой голове. Я возражаю, вот только… Что ты хочешь, Ром? Ты уже ушел позавчера, осознав, что совершил ошибку, что не надо было поддаваться опасному желанию. Ты же не собирался повторять все это, ведь правда? И теперь ты смотришь на меня так, словно я хочу испортить весь процесс бракосочетания. Я могу. Я возражаю. Если бы ты тогда сказал мне, если бы ты разбудил меня, если бы ты.… Ненавижу сослагательное наклонение. Но если бы ты тогда просто остался… Я бы возразил. - Объявляю вас мужем и женой. Рома, Вы можете поцеловать невесту. Малиновский словно окаменел. - Простите? Поцеловать невесту? – бормочет он, потом зло усмехается. – Да-да, просто я страшно переволновался. После этой лжи он откидывает белоснежную фату и целует Изотову. Резко. Грубо. До ноющей боли в разбитой губе. Да что происходит-то?! - Рома? – изумленно зовет его Лера после случившегося, но он не слушает ее. Он смотрит на меня, и под этим тяжелым, обвиняющим взглядом я готов испариться. Проходит мгновение, а мне уже хочется взвыть от своей глупости и презрения к себе, от тысячи коготков, разом впившихся в мою душу. Боже, Ромка. У него влажные ресницы, а глаза…глаза неправдоподобно блестящие. Рома…да что же ты…? Да как же я…? - Ну что, дорогой мой Жданов, ты, наконец, поздравишь новоиспеченного мужа? – чуть хрипло произносит он, и мне ничего не остается, как обнять его. Прижимая к себе любимого человека, чувствуя, как его дрожь передается и мне, я с горькой ясностью вдруг понимаю, о каких двух шансах он говорил в ту ночь. Бог любит троицу? - Поздравляю…друг, - негромко выдавливаю из себя. Поздравляю тебя, Жданов. Только что ты упустил последний – третий – шанс сделать твою гребанную жизнь осмысленной и счастливой. – Поздравляю. 24.06.06 г.
Ирина: Народный сериал "Не родись красивой" вошел в "десятку" лучших программ израильского TV. Согласно данным Всеизраильской комиссии по определению рейтингов, "Не родись красивой" заняла десятое место (в таблице самых рейтинговых телепрограмм, в категории "Израильтяне в возрасте 18+", оставив позади себя и "Мабат шени" 1-го канала и итоговую программу дня Десятого), сообщает пресс-служба 9-канала «Израиль Плюс».
Романтика: Ирина ух ты!))))))))
Ирина: Романтика Сама удивилась. Хотя там наших много.
зая: супер!
Ирина: http://www.smartsms.net.ru/javagames.php?region=ru&ph_game=3679
малинк@: Вы скачали игру? Я вот не знаю, заказывать её или нет?
Irina: малинк@ Ну, она так себе. Я скачала, для прикола.
малинк@: Irina Тогда я тожн закачаю, только вот деньги на счет надо положить, а то я полный БАНКРОТ!!!
полная версия страницы